|
![]() |
#1 |
Пользователь
Житель форума
Регистрация: 16.08.2012
Адрес: Москва ЗАО,М.О.Раменское
Марка: JEEP WJ 4.0 1999; JEEP Cherokee I (XJ) 3D AMC242. AW4. NP242. D30(3.55),C8.25(3.55) Dark Blue.3D
Возраст: 49
Сообщений: 1,981
|
![]()
Они ждали уже больше трех суток, а цель все не появлялась. Они ждали спокойно и терпеливо. С холодной, расчетливой решимостью, внимательно наблюдая обстановку. Их целью был снайпер, одного из батальонов национальной гвардии Украины, с позывным, «Мангуст». Ополченцы ДНР называли его «лисий хвост», из – за пушистого, похожего на беличий, хвоста, который, Мангуст цеплял к своему головному убору. Иногда, после особенно удачного выстрела, снайпер прикреплял свой талисман, к длинному шесту, и из укрытия, издевательски размахивал им несколько секунд, в знак своей, очередной победы. Это очень раздражало ополченцев. Они открывали беспорядочный огонь по шесту с хвостом. Обычно безрезультатно. Стрелял Лисий хвост неплохо. Выбирал хорошие позиции, мог ждать, подкрадываться, вести беспокоящий огонь и некоторое время, держать ополченцев в напряжении.
Петрович внимательно, сантиметр за сантиметром, осматривал вражеские позиции. От напряжения и усталости щипало глаза. Тело, периодически онемевало. Тогда, он напрягал и расслаблял, деревенеющие мышцы. Плавно, очень медленно двигался, изменяя позу, для облегчения кровотока. Спали напарники поочередно. Сейчас, было раннее летнее утро. Над их с Андрюхой позицией, высоко в небе, совсем мирно пели жаворонки. Петрович оторвался от бинокля и посмотрел, на лежащего впереди него Андрюху. Тот лежал, упираясь правым плечом в семисотый Ремингтон, с тяжелым стволом, положив голову, лбом на локтевой сгиб левой руки и тихо, как настоящий снайпер спал. Он очень долго смотрел в окуляр прицела, а когда его глаз, окончательно «замылился», решил немного отдохнуть, да так и уснул. Петрович вспомнил себя, в двадцать один год. Как он, в Афганистане, долго лежал тоже, сильно возбужденный яростью и желанием мести за смерть своего лучшего друга. Петрович до отупения, искал в бинокль и прицел, того духа, который был повинен в смерти товарища. Так же вырубался от усталости, но мысль о мести, возвращала его к действительности. Потом, когда он дождался своего, как ему казалось, главного врага, время, вдруг остановилось. Он спокойно, с холодным расчетом, подвел «пенек» прицела, в нужную точку и плавно выжал спусковой крючок. Даже грохот выстрела, и толчок приклада в плечо, не вывели его, из состояния глубокого сосредоточения. Хладнокровно и быстро, Петрович вернул прицел на цель и выстрелил до того, как дух упал, сраженный первой пулей. После боя, ребята из подгруппы захвата, сказали ему, что обе пули пришли, почти рядышком, духу в грудь. Петрович вспомнил удовлетворение от хорошо сделанного выстрела и затем, ощущение душевной пустоты, нахлынувшее на него. Он удивился отсутствию радости от свершившегося правосудия, а горестная печаль, потери близкого человека, еще долго, оставалась в нем. Потом была и другая война. Другие потери. Много потерь. Но Петрович, больше никогда, не поддавался желанию мести, понимая что, отмщением, потери не восполняются. Сейчас была похожая ситуация. Его, молодой напарник потерял отца. Это случилось, около двух недель назад. Родитель Андрюхи воевал пулеметчиком в отряде ополченцев, на переднем краю, когда было объявлено, официальное прекращение огня. На тот момент, существовало негласное соглашение, между воюющими сторонами, о неприкосновенности тех, кто спускается за водой, к речке, на нейтральной земле. Это соблюдалось. Однако, иногда, особо ретивые, из вновь прибывших ополченцев, не знающих об этом, или пьяные, кровожадные бойцы – «нацгвардецы» нарушали это соглашение. Но это были единичные случаи. Некоторое время назад, появился этот «свободный охотник» - Мангуст – Лисий хвост. Его не касались, ни какие соглашения. Водоносы - ВСУшники, встречаясь с водоносами - ополченцами у реки, предупреждали об этом. Однажды, рано утром, отец Андрюхи подменял заболевшего водоноса. Он надел маску – Балаклаву, чтобы скрыть лицо и пошел к реке. Мангуст убил его, одним выстрелом, метров с двухсот пятидесяти, попав точно в сердце. Дядя Рома, как все называли Андрюхиного отца, упал на спину и долго лежал, между речкой и позициями ополченцев. Только к полудню, кто- то из ВСУшников дошел до реки и крикнул, что Мангуст ушел. Петрович вздохнул и снова примкнул к биноклю. Он смотрел на вражеские позиции и ясно видел, бойцов, костры, замаскированные пулеметные гнезда, украинских командиров. Мангуста, никто из ополченцев не знал в лицо. Он всегда, ходил в камуфлированной маске – Балаклаве. Поэтому, Петрович искал пушистый хвостик, который Мангуст носил, как охотничий талисман, прицепив к головному убору, либо к плечу, или к брючному ремню. Петровича стали посещать мысли о тщетности ожиданий. Наверно, Мангуста здесь больше нет. Петрович чуть – чуть сместился, вдохнул, плавно выдохнул. Снова, посмотрел на спящего Андрюху. Память вернула его, к похоронам дяди Ромы. Романа все любили. За его простодушный, веселый нрав, отзывчивость и надежность. Не было человека, который сказал бы о нем, плохо. Петрович вспомнил, посеревшее, вмиг состарившееся от горя, лицо Оксаны – жены Романа. Рыдающую дочь – Галю. Самого Андрюху, судорожно стиснувшего зубы и кулаки. Его глаза, ослепленные горем и ненавистью. Слова командира: «Смерть -фашистам! Дойдем до Киева! Отомстим за наших братьев!». Дружный, ответный рев бойцов ополчения: «Так точно! Отомстим за всех!» Шквальные обстрелы позиций ВСУ, естественно ничего не дали. Кроме, минометной «ответки» по городу, и новых жертв. Петрович пришел к командиру. Предложил план, который быстро утвердили. Изучили обстановку, нашли хорошую позицию, разработали условные сигналы, утвердили варианты выхода – отхода, прикрытия. Теперь, они с Андрюхой здесь. Солнце стало припекать, загудели мухи. Петрович, тихо, коротким выдохом, сквозь зубы позвал: «Псст!». Андрюха, едва заметно, вздрогнул, медленно приподнял голову, приник к окуляру, мощного, американского прицела. Петрович бросил, оценивающий взгляд на напарника. Мысленно похвалил его: «Молодец! Никаких лишних движений!». Вдруг, тело Андрюхи напряглось. Петрович приник к биноклю и сразу увидел «лисий хвост». В камуфлированной футболке, с привязанным, сзади, к ремню пушистым хвостиком, Мангуст сидел на бетонном блоке и курил. Без маски – Балаклавы. Петрович увидел, коротко стриженый затылок, чуть оттопыренные уши. Мангуст сидел к ним спиной. От позиций ополченцев, его загораживала мощная стена, сложенная из бетонных блоков, и усиленная мешками с песком. Но Петрович, с Андрюхой находились с тыла – на вражеской территории, поэтому для них Мангуст был открыт. Петрович, тихим шепотом сказал: «Дальность пятьсот тридцать четыре. Ветер ноль. Вертикаль пятнадцать и один. Горизонт полминуты.» - Андрюха защелкал барабанчиками поправок, прицела. « Готов!» - услышал ответ Петрович. Он потянул за стропу. Метрах в двадцати, от их позиции, качнулось тоненькое деревцо. Потом потянул еще раз. Тут, со стороны ополченцев, длинной очередью, ударил пулемет. Потом еще один. « Не спят! Молодцы!» - подумал Петрович, внимательно следя за Мангустом. Тот вздрогнул, выбросил сигарету, начал медленно сползать за бетонный блок. « Огонь!» - шепнул Петрович. Звук выстрела, рассеянный глушителем, утонул в начавшейся перестрелке. Почти сразу, Андрюха сделал второй выстрел. «Быстро!» - мелькнуло в голове у Петровича. Он увидел, термальный след полета пули, которая ударила Мангуста, под левую лопатку, рядом с позвоночником. Мангуст упал лицом вперед, и бетонный блок скрыл его. Но, интуитивно, по тому, как падал Мангуст, Петрович понял, что попадание было смертельным. Вторая пуля, прошла мимо. Петрович и Андрюха замерли. Они наблюдали. На позиции царила, легкая суета, внезапно начавшегося, боя. На место, где лежал Мангуст, никто не обращал внимания. Через сутки, Петрович с Андрюхой вернулись на базу. Еще через сутки, разведчики подтвердили, что Мангуст убит. Пуля попала в сердце. Командир, хотел представить снайперскую пару к наградам, но они отказались. А еще через пару дней, между воюющими сторонами, был обмен пленными, убитыми и раненными. Командир попросил Петровича, помочь в передаче убитых. Тот согласился. Украинская сторона передавала пять трупов. Среди передаваемых убитых, оказался Мангуст. Петрович узнал его. По одежде, фигуре, наконец, по талисману – пушистому хвостику, который так и остался прицепленным, к ремню, сзади. Он позвал командира и показал ему Мангуста. Командир спросил представителя украинской стороны: «А этого, зачем сюда? Он же ваш!» - На что тот ответил: «Так он же местный! Родился и вырос в Донецке. Здесь отец его, мать, другие родственники. Пусть, его здесь и хоронят. До Киева, пока довезут… а может и не довезут. Вот его документы.» Петрович всмотрелся, в лицо убитого. Молодой. Нет и тридцати. Спросил сопровождающего офицера ВСУ: «Остался у него, кто - ни будь в Киеве?» - «Да. Жена и сын, малой» - совсем немолодой офицер ВСУ вздохнул, и тихо, с чувством сказал- «Будь проклята ЭТА война! ТАКАЯ война!» Петрович посмотрел ему в глаза, кивнул, они пожали друг другу руки и разошлись. Командир позвонил Андрюхе: «Приезжай на базу. Тут, у нас твой кровник! Совсем холодный.» Андрюха примчался, минут через тридцать. Вбежал, запыхавшись, открыл мешок с трупом, внимательно взглянул в лицо Мангуста. Застыл как, каменный, в нелепо согнутой позе. Лицо его, сделалось белым, как гипсовая маска, из груди вырвался, сдавленный, то ли рык, то ли стон. « Андрюха ты шо?» - испуганно спросил командир. Андрюха молча, медленно закрыл мешок, выпрямился и на полусогнутых, старческих ногах вышел. Командир бросился за ним. Петрович взял со стола паспорт Мангуста. Открыл. Прочитал: « Тарасенко Артем Романович». И тут, он вспомнил, как Андрюха рассказывал ему, про своего старшего брата, который уехал в Киев учиться, да там и остался жить. Втайне от всех женился. Где – то там работал. Четыре года Андрюха не виделся с братом. А после майдана и начала боевых действий, брат и вовсе пропал. Жена его, звонила и общалась с родителями мужа. А про Артема сказала, что он собрался и ушел на войну. А где воюет – она не знает. Думала – в ополчении ДНР, поэтому и ей не звонит. Все эти воспоминания всплыли мгновенно. Петрович положил паспорт на стол. Вышел. Андрюха сидел на ступеньках, обхватив руками голову. Над ним стоял, постоянно вопрошая, командир. Петрович отправил его, читать документы убитого Мангуста. Затем присел, обнял напарника за плечи, тихо, но твердо, с разделением, как бы отдавая приказ, произнес: «Все, Андрюха! Твоя война закончилась! Возвращайся к матери, хотя бы ты! Ты у нее, теперь последний остался. Ничего ей не рассказывай! Брата, мы сами тихо похороним, по – православному! Лучше, забери мать, жену брата с сыном, и уезжайте жить в Россию. Мы вам во всем поможем! Молись – чтобы Господь простил тебя!» Андрюха встал. Они обнялись, по – братски, крепко – крепко. Андрюха развернулся и молча ушел. Петрович сел на ступеньку и прошептал: «Проклятая – ЭТА война!» Николай Брест. Проклятая война.jpg
__________________
8915-2000-27ноль WhatsApp, Viber, Telegram. |
![]() |
![]() ![]() |
![]() |
#2 |
Пользователь
Житель форума
Регистрация: 16.08.2012
Адрес: Москва ЗАО,М.О.Раменское
Марка: JEEP WJ 4.0 1999; JEEP Cherokee I (XJ) 3D AMC242. AW4. NP242. D30(3.55),C8.25(3.55) Dark Blue.3D
Возраст: 49
Сообщений: 1,981
|
![]()
Все началось в Афганистане. Он попал туда санинструктором, после учебки. По собственному желанию. Там он сильно почувствовал жизнь своего сердца. Оно сжималось от страха, дрожало от волнения, разрывалось от тоски по мирной жизни, рыдало и плакало от боли за раненных и убитых сослуживцев, задыхалось от бессилия помочь умирающим, страдающим от ран бойцам. Оно злилось на войну, сердилось на собственную глупость – « зачем я здесь? В чужой стране и на чужой войне!». Оно вспоминало дом, родителей и мучилось болью за их тревожное ожидание. Скорее всего, они знали, где их сын.
Прошло некоторое время. Однажды убили его близкого друга. И друг умер у него на руках. Он пытался спасти его и не смог. Долго он сидел, отупевший от горя и все гладил друга по окровавленной голове. Они делили с ним все: пищу, кров, тайны, и любовь к Родине, интернациональный долг. Теперь друга нет. Сердце намокло от слез. Оно скорбело. Но что такое, сердце девятнадцатилетнего мальчишки? Неопытное и чувствительное. Знавшее только любовь родителей и мирное время. И тут – такое испытание! Он чувствовал, ка сердце беззвучно рыдает, сотрясая все тело, заливает слезами неокрепшую душу. Потом, вдруг, в сердце пришел огонь. Горячий и пылкий. Всесожигающее пламя. Пламя мести. Молодое, горячее, чувствительное сердце вспыхнуло, толкнуло на поступок. Он пришел к ротному и попросил винтовку друга, который был штатным снайпером. Ротный воевал уже несколько лет. Без замен и отпусков. Без выходных и увольнений. Уже только водка отключала его от этой войны, потерь и переживаний. Ротный посмотрел внимательно, вздохнув сказал: - Может не надо? Месть – плохая мотивация!; Он ответил: - А как же наши отцы и деды в Отечественную войну? С какой мотивацией?; Ротный вздохнул и сказал: - Дурак ты! – но винтовку дал. Только добавил: - Не подведи! - И все! Больше ничего. Тут же, он почувствовал в сердце груз ответственности. Он теперь не только санитар, но и снайпер. Сердце билось ритмично, и он ощутил легкий холодок, ниточкой пробежавший от сердца к голове. Потом, был выход на боевые. Засада на караван. Был первый, убитый лично им. Первого он уже никогда не забудет. Было так: он лежал за камнями и наблюдал в прицел. Сердце его бешено колотилось. Тело потряхивало от адреналинового мандража. Дыхание было частым – частым. Он вдруг подумал : «Может не надо?». Но тут же отогнал эту предательскую мысль. Затем, он увидел своего Первого. Тот был уже рядом. Метров 250. Шел, ведя под уздцы животное. Первый был с бородой. Он очень походил на того, кто убил близкого друга. Сейчас же сердце взбунтовалось. Захотело выпрыгнуть из груди. Как будто закричало, запричитало скороговоркой :«Нет!Нет!Нет!Нет!» Он сделал глубокий вдох. Медленно выдыхая, волевым усилием послал в сердце образ умирающего друга. Сказал сердцу:«Цыц!». Оно стало успокаиваться. Он медленно щелкнул барабанчиком вертикальных поправок прицела. Сосредоточился на спуске. Плавно повел палец со спусковым крючком. Винтовка неожиданно вздрогнула, но он самортизировал плечом. Враг упал. Сердце екнуло и исчезло. То есть, он перестал чувствовать его биение. Только пустота и ледяное спокойствие охватило душу. Он перенес оружие на другого врага. Сосредоточился на спуске. Толчок в плечо. Враг упал. Перенес не следующего. Сосредоточился на спуске… и так он переносил, стрелял, переносил, стрелял, менял позицию, перезаряжался и опять стрелял. Казалось, прошла вечность. Удар по плечу вернул его в ощущения. Он увидел лицо ротного. Ротный сказал :«Ну ты брат даешь! Восемь двухсотых – за 2 минуты!». Ротный, разгоряченный боем, радостный от отсутствия потерь, хлопал его по плечам, обещал представить к награде. А он стоял ошеломленный, ощущая легкую тошноту, и никак не мог понять, куда делось его сердце. Да, оно билось. Да, оно, несомненно жило. Но оно стало каким – то другим. Более тихим что ли. Или нет. В нем появилось, какое то легкое обледенение. Оно стало тихо шептать, в такт своего ритма – «у-бий-ца-у-бий-ца-у-бий-ца». Он снова, волевым усилием вызвал образ умирающего друга - сердце затихло. Затем были и другие убитые им враги. Вскоре, прибыл молодой санинструктор, а он стал штатным снайпером. Его несколько раз наградили. Прицельная стрельба по людям, стала привычной работой. Второй и основной военной специальностью. Он уже никого не перевязывал, не спасал. Только стрелял. И делал это очень хорошо. Даже лучше чем спасал. Результативнее. А сердце… оно стало сухим, прохладным и послушным. Глубокий вдох, медленный выдох, сосредоточение на спуске и … попадание. Враг убит. В душе тишина, сердце молчит. Никаких переживаний! Затем был дембель. Встреча с родителями, младшим братом, сестрой. Сдержанная радость отца. Слезы матери, ее понимающие глаза. Попытки пробиться к его сердцу. Мамин плач : «Бедный! Бедный, погибший мой сыночек!». Но сыночек был спокоен. Ему не снились кошмары. Он не просыпался в холодном поту и не рыдал беззвучно в подушку. Он вообще забыл, как плакать. Даже, когда погиб его младший брат, он только сделал глубокий вдох, медленный выдох и обрел спокойствие. А мама глядя ему в глаза, со слезами в голосе все повторяла: «Бедный! Бедный, погибший мой сыночек!» Потом, он продолжил учебу в гражданском вузе. Получил диплом специалиста. Сердце редко беспокоило его. Только обычные, бытовые волнения. Так – ерунда! Глубокий вдох, медленный выдох, сосредоточение на том, что делаешь, и – порядок. Потом, он встретил ее. Свою будущую жену. Сердце вдруг кольнуло и забилось громко. Он, сначала удивился. Почувствовал, как потеплело в сердце. Потом жизнь стала наполняться красками. Через некоторое время, он почувствовал любовь. Она поглотила, размягчила, и разогрело его сердце. Сердце снова стало разговаривать, а он слышать его и внимать ему. Сердце стало петь, страдать и радоваться. Даже могло всплакнуть украдкой. Он вдруг увидел в маминых глазах радость. Еще заметил, как она постарела. Он стал обнимать при встрече отца. Вновь увидел солнце. Потом была свадьба, радость рождения дочери, переживания за своих близких, свободное, не волевое дыхание полной грудью. Без сосредоточения и концентрации. В год рождения второй дочери, рухнула страна. Жить стало труднее, но радость еще оставалась. Он уже чувствовал, не только свое сердце, но и сердце всей страны, своих родных и близких, своих друзей. Вот тогда, его жена совершила ошибку. Она стала упрекать его в том, что он мало зарабатывает, по – сравнению со своими однокашниками, которые стали торговцами, в том, что они плохо живут, что он тоже должен что – то сделать. Например, тоже стать торговцем. Но он уже стал неплохим специалистом, в своем гражданском деле. Только платили за это мало. Однако он честно выполнял свои обязанности. А жена продолжала укорять. И сердце его, сначала заныло, как заболевший зуб, потом стало страдать от бессилия и тоски. Он стал вспоминать войну. Ее простоту и понятность. Отсутствие лжи. Ее категоричность и прямолинейность. Начал выпивать. К прежним упрекам, приложились новые. Сердце его, стало жить в унынии и тоске. Опьянение не приносило радость, а только злобу и раздражение ко всему миру. Мамины глаза опять наполнились слезами и болью. И снова он услышал: «Бедный! Бедный, погибший мой сыночек!». Потом началась другая война, и объявили службу по контракту. Он ушел на войну. Это была Чечня. Опять его с восхищением хлопали по плечу :«Ну ты брат даешь!». Он вновь овладел своим сердцем. Давал ему команду :«Тихо!», и оно умолкало. Затихало, онемевало, как после укола анестезии, перед удалением зуба, онемевает десна – неприятно, но и не больно. Стало сердце его остывать. Теперь, перед работой, он чувствовал только легкий холодок. Его воля стала железной, а разум спокойным и холодным. Количество наград росло. Количество друзей уменьшилось. До нуля! Да и зачем друзья? Только лишние переживания, которые отвлекают от работы. Прошло время. Случилось возвращение домой. Чужие глаза жены. Радостно – испуганные глаза детей. Слезы матери : «Бедный! Бедный, погибший мой сыночек!». Через некоторое время он встретил своего афганского сослуживца. Тот предложил работу. По специальности. По военной. Только не на войне, а здесь, на гражданке. Хорошо оплачиваемую. Очень хорошо. К сердцу подкатила тошнота. Он возмутился. Резко ответил :«Я солдат, а не убийца!» Сердце забилось сердито. Но друг спокойно сказал :«Везде есть враги! Здесь у нас своя война! Ты же один из лучших в своем деле!» Тогда он привычно вдохнул, медленно выдохнул, сосредоточился на предложении, принял заказ и взял аванс. Это были такие деньги! Он даже представить себе не мог, что можно столько зарабатывать тем, что он делал столько лет, за железки на грудь. Затем были удивленно – круглые глаза жены. Вопросительные! Он взглянул на нее пристально, и она все поняла. И снова совершила ошибку. Она взяла деньги. И они стали жить, по - другому. Богато! Можно даже сказать шикарно! Жена ходила гордая и объясняла наличие денег, работой мужа на иностранную компанию. Дети учились в «престижных» учебных заведениях. Сердце молчало. Только мама при встрече плакала: «Бедный! Бедный, погибший мой сыночек!» Через некоторое время «заказали» и его. Когда чужая пуля ударила в его сердце, он почувствовал как сердце, громко прозвенело и рассыпалось на множество сухих, стеклянно – ледяных осколков. Затем, душа его вырвалась из тяжелых телесных оков и вспорхнула ввысь, через темный тоннель, через пролетевшие вмиг воспоминания всей жизни, прокрутившееся калейдоскопом, образов и чувств, туда наверх, к теплому и ласковому свету, яркому и оживляющему, к любви и радости. Радость ,вдруг наполнила его душу. И чувство облегчения. Но внезапно, душа его затряслась, за вибрировала в ритмичном крике, так же как когда- то, его сердце, повторяя –«у-бий-ца-у-бий-ца-у-бий-ца…». И услышал он всей душой, всем своим существом голос, так похожий на мамин –«Бедный! Погибший, погибший мой сыночек!». Николай Брест. Сердце снайпера..jpg Сердце снайпера 1.jpg Сердце снайпера 2.jpg сердце снайпера 3.jpg сердце снайпера 4.jpg
__________________
8915-2000-27ноль WhatsApp, Viber, Telegram. |
![]() |
![]() ![]() |